Периметр невежества. На протяжении столетий ученые чувствовали, как что-то заставляет их поэтизировать загадки вселенной и все, созданное творцом.

Возможно, этому не следует удивляться: и тогда, и сейчас, многие ученые считают себя людьми глубоко религиозными.

Однако тщательно изучение старых работ, в частности, тех, которые относились к познанию вселенной, показывает, что их авторы обращались к богу только в случаях, когда достигали предела своей способности понять окружающий мир. Они взывали к высшим силам лишь тогда, когда сталкивались с собственным безграничным невежеством
. Однако там, где они чувствовали себя правыми в своих объяснениях, о боге и не вспоминали.

Исаак ньютон - один из величайших умов, которых видел этот мир. Его законы механики и закон всемирного тяготения объясняют природные явления, которые до этого тысячелетиями ускользали от понимания философов. Закон тяготения ньютона позволяет вам рассчитать силу притяжения между двумя любыми объектами. В случае если добавить третий объект, то каждый из них притягивает два других, и становится намного труднее вычислить описываемую ими траекторию. Добавьте еще один объект, затем еще, и еще, и скоро вы получите планеты нашей солнечной системы. Земля и солнце притягивают друг друга, но Юпитер также притягивает землю, и Сатурн, и марс притягивают землю, Юпитер притягивает Сатурн, Сатурн притягивает марс, и так далее.

Ньютон боялся, что все это взаимное притяжение приведет к тому, что орбиты в солнечной системе станут неустойчивыми. Его уравнения показывали, что планеты должны были давно либо притянуться к солнцу, либо выплыть из солнечной системы и оставить ее без планет. Однако солнечная система, так же как и космос вообще, казалась образцом порядка и прочности.

Век спустя, французский астроном и математик Пьер - Симон Лаплас попытался разрешить дилемму ньютона о неустойчивых орбитах. Вместо того, чтобы принять загадочную устойчивость солнечной системы за неподвластную пониманию волю божью, Лаплас посчитал это научным вызовом. В своем многотомном шедевре под названием "Небесная Механика", первый том которого вышел в 1798 году, Лаплас показал, что солнечная система сохраняет устойчивость в течение более длительных периодов времени, чем предполагал ньютон. Чтобы это сделать, он ввел новый вид математических расчетов под названием теория возмущений, что позволило исследовать совокупный эффект действия многих малых сил. В том случае, если верить часто повторяемым, хотя и, вероятно, выдуманным слухам, то когда Лаплас дал экземпляр "Небесной Механики" своему разбирающемуся в физике другу Наполеону Бонапарту, Наполеон спросил его, какую же роль играет бог в создании и регулировании небесных сфер. Лаплас ответил: "Сир, я не Нуждаюсь в Этой Гипотезе".

Мы возьмем голландского астронома семнадцатого века христиан Гюйгенс, чьи достижения включают в себя создание первых работающих маятниковых часов и открытие колец Сатурна. В своей замечательной книге "Открытые Небесные Миры", опубликованной посмертно в 1696 году, уже в первой главе он описал все, что на тот момент было известно об орбитах, формах и размерах планет, а также об их относительной яркости и предполагаемой каменистости. В книге даже были складываемые в несколько раз листы с таблицами, иллюстрирующими структуру солнечной системы. Бог тут даже не упоминался, хотя тогда, почти за век до открытий ньютона, орбиты движения планет были большой загадкой.

В "Небесных Мирах" также присутствует очень много размышлений о жизни в солнечной системе, и вот здесь Гюйгенс поднял вопросы, на которые у него не было ответов. Именно здесь он упоминает все не решенные на тот момент биологические загадки, такие как происхождение сложной жизни. И конечно, так как физика в семнадцатом веке была развита гораздо лучше биологии, именно говоря о биологии Гюйгенс упоминает руку творца:

Полагаю, никто не станет отрицать, что в появлении и развитии животных и растений чувствуется гораздо больше изобретательности и больше чудесного, чем в безжизненном множестве неодушевленных тел. … и именно в них, по сравнению со всем остальным, сильнее чувствуется перст божий и мудрость божественного провидения.

Сегодня нерелигиозные философы называют такое обращение к божественному "Богом еще Непознанного" - и название это пригождается, потому что в человеческой картине мира всегда хватает непознанного.

В той же степени, в какой ньютон, Гюйгенс и другие великие ученые того времени могли благоговеть перед высшими силами, в той же мере они были эмпиристами. Они не отходили от заключений, к которым их приводила практика, и если какое-либо открытие вступало в противоречие с доминирующим положением веры, то они защищали именно свое открытие. Это не означает, что им было легко: иногда они встречали сильное сопротивление, как это было с Галилеем, которому пришлось защищать то, что он увидел в телескоп, от яростных возражений сторонников как библейского текста, так и "Здравого" смысла.

Галилей четко роль религии и роль науки разделял. Для него религией было служение богу и спасение душ, а наука являлась источником точных наблюдений и доказанных истин. В известном своем длинном и жестком письме, написанным летом 1615 года великой герцогине Тосканы Кристине (однако, как и многие письма тех времен, распространившемся в научных кругах), он в свою защиту цитирует неназванного, но сочувствующего представителя церкви, который сказал, что "Библия Говорит нам, как Попасть на Небеса, но не Говорит о том, как же Небеса Устроены".

В отличие от большинства ученых, Галилей рассматривал неизвестное в качестве области, которую нужно исследовать, а не в качестве вечной загадки, управляемой рукой бога.

Пока небесная сфера считалась владением божественной сущности, тот факт, что простые смертные не способны объяснить ее устройство, всегда служил убедительным доказательством высшей мудрости и могущества бога. Однако, начиная с 16 века, работы Коперника, Кеплера, Галилея и ньютона - не говоря уже о максвелле, Гейзенберге, энштейне и всех тех, кто открывал фундаментальные законы физики - смогли предоставить рациональные объяснения для все большего числа природных явлений. Шаг за шагом, вселенную стало возможно исследовать с помощью методов и инструментов науки, и она стала местом, которое вполне поддается познанию.
Затем вдруг масса священнослужителей и богословов начали говорить о том, что именно сами законы физики и служат доказательством мудрости и могущества бога.

Одной из популярных тем семнадцатого и восемнадцатого веков была "заводная вселенная"- упорядоченный, рациональный, предсказуемый механизм, созданный и управляемый богом и его законами физики. Ранние телескопы, которые все зависели от видимого света, никак этот образ упорядоченной системы не опровергали. Луна вращалась вокруг земли, земля и другие планеты - вокруг своей оси и вокруг солнца, звезды сияли, а туманности свободно плавали в космосе.
Лишь в девятнадцатом веке стало очевидно, что видимый свет - это лишь одна из полос широкого спектра электромагнитного излучения, та полоса, которую способен увидеть человек. Инфракрасное излучение было открыто в 1800 году, ультрафиолет в 1801, рентгеновские лучи - в 1895, а гамма-лучи - в 1900. Десятилетие за десятилетием в следующем веке, люди начинали использовать все новые и новые виды телескопов, у которых были датчики, способные "Увидеть" эти ранее незаметные части электромагнитного спектра. Тогда астрофизики и начали раскрывать истинные свойства вселенной.

Выяснилось, что некоторые небесные тела излучают больше света в невидимых полосах спектра, чем в видимых. А улавливаемый новыми телескопами невидимый свет позволил увидеть, что в космосе творится настоящий хаос: гигантские вспышки гамма-лучей, смертоносные пульсары, крушащие материю гравитационные поля, пожирающие материю черные дыры, которые обдирают оказавшиеся рядом разбухшие звезды, вновь появляющиеся звезды, которые вспыхивают в областях сжимающегося газа. И по мере того, как наши обычные оптические телескопы становились все больше и лучше, масштабы наблюдаемого с их помощью хаоса только увеличивались: сталкивающиеся и пожирающие друг друга галактики, взрывы сверхмассивных звезд, хаотичные звездные и планетарные орбиты. Оказалось, что наше собственное космическое окружение - внутренняя солнечная система - чем-то напоминает тир, в котором полно неконтролируемых астероидов и комет, которые время от времени сталкиваются с планетами. И иногда они даже сметают с земли огромные массы флоры и фауны. Все эти свидетельства указывают на то, что мы живем не в упорядоченной "Заводной" вселенной, а, скорее, в разрушительном, суровом и враждебном зоопарке.

Существует множество, возможно даже, бесконечное число вопросов, ответы на которые передовая наука до сих пор не нашла. В некоторых случаях, ответы ускользают от наших лучших умов десятилетиями, а то и столетиями. А в наши дни в Америке новую жизнь получила точка зрения о том, что единственным ответом на все загадки является некий высший разум. Эта современная версия "Бога еще Непознанного" получила новое название - креационизм. Этот термин предполагает, что есть некая сущность, наделенная умственными способностями значительно превышающими те, что может постичь человеческий разум. И именно эта сущность создала и обеспечила функционирование всего того в физическом мире, чему мы не можем научными методами найти объяснение. Гипотеза, конечно, интересная.

Однако зачем же ограничиваться вещами слишком удивительными или сложными для понимания, существование и свойства которых мы относим на счет супер - разума? Почему бы вместо этого не сосчитать все те вещи, чей вид или устройство корявы и нелепы, которые непрактичны или неисправны - и отражают полное отсутствие разума у их создателя?

Возьмем, к примеру, человека. Мы едим, пьем и дышим через одно и то же отверстие в голове, и как следствие, несмотря на придуманную Генри Дж. Геймлихом (и названную в его честь) манипуляцию, поперхивание стоит на четвертом месте в списке самых распространенных причин непредумышленной смерти в США. И как насчет утопления, пятой строчки этого списка? Вода покрывает почти три четверти поверхности земли - а мы при этом сухопутные создания. Погрузите голову под воду всего на несколько минут - и вы умрете или возьмем набор бесполезных частей тела. Какая польза от розовых ногтей на ногах? А как насчет аппендикса, который во взрослом возрасте не функционирует, и служит лишь источником аппендицита? Проблемы могут быть и с полезными частями тела. Мне нравятся мои колени, но никто никогда не назовет их надежно защищенными от ударов. Хотя в наши дни люди, у которых проблемы с коленями, могут заменить их хирургическим путем. Что же касается постоянно ноющего позвоночника, возможно, кто-нибудь когда-нибудь найдет способ решить и эту проблему.

А как насчет "Безмолвных Убийц"? Повышенное кровяное давление, рак толстой кишки и диабет - каждый из них становится причиной десятков тысяч смертей только в США каждый год, но при этом можно умереть, так и не зная о своей болезни. Разве не здорово было бы иметь встроенный биодатчик, который предупреждал бы нас о только зарождающихся в организме болезнях? В конце концов, даже в дешевых машинах стоят датчики двигателя.

А что за юморист создал эту область между наших ног - образно говоря, комплекс, предназначенный для развлечения, находится вокруг "Канализационной Системы"?

О наших глазах часто говорят, как о чуде биоинженерии, но с точки зрения астрофизика, это весьма посредственный детектор. Более совершенный орган должен быть более чувствительным к затемнениям в небе и ко всей невидимой части спектра. Насколько больше захватывающих дух закатов можно было бы наблюдать, если бы мы могли видеть в ультрафиолете и инфракрасном свете. Как было бы полезно, если бы, бросив один взгляд, мы могли бы увидеть все источники микроволн поблизости, или узнать, какие передатчики радиостанций сейчас активны. И как было бы хорошо, если бы можно было ночью засечь все полицейские радары.

Подумайте, насколько легче было бы ориентироваться в незнакомом городе, если бы мы, как птицы, благодаря магниту в головах всегда чувствовали, в какой стороне север. Подумайте, насколько более совершенными бы мы были, если бы, кроме легких, у нас были еще и жабры. И насколько более эффективно бы мы работали, если бы вместо двух рук у нас было шесть. А если бы было восемь, тогда вообще можно было бы спокойно водить машину, одновременно разговаривая по мобильному телефону, переключая радиостанцию, поправляя макияж, потягивая напиток, и еще почесывая левое ухо.

Нелепое строение тела могло бы способствовать движению к себе. Может, это и не упущение со стороны природы, но встречается повсюду. И при этом людям, кажется, нравится мысль о том, что их тела, разум, и даже наша вселенная - это венец творения с точки зрения формы и содержания. Возможно, такая мысль - хороший антидепрессант. Но это не имеет отношения к науке - ни сейчас, ни в прошлом, никогда.

Еще одна практика, которую нельзя считать наукой - это принятие невежества. И тем не менее, она является основой философии креационизма. Я не знаю, что это. Я не знаю, как это работает. Постичь это - слишком сложно для меня. Постичь это - слишком сложно для любого человеческого существа. Значит, это наверняка нечто, созданное высшим разумом.

Что вы с такой цепочкой рассуждений делаете? Просто передадите решение проблем кому-то, кто умнее вас, кто, возможно, даже не человек? Говорите своим студентам ставить перед собой только те вопросы, на которые легко найти ответ?

Возможно, есть предел тому, до какой степени человек может познать вселенную. Но не слишком ли самоуверенно с моей стороны будет заявлять, что если я не могу решить какую-то задачу, то и никто из ныне живущих или родившихся в будущем также не сможет этого сделать? Что-то а если бы Галилей и Лаплас чувствовали подобное? А еще лучше, что, если бы ньютон не чувствовал такого? Тогда у него была бы возможность увидеть найденное Лапласом решение на век раньше, и дать Лапласу возможность преодолеть следующий рубеж на пути к познанию.

Наука - это философия открытий. Креационизм же - философия невежества. Невозможно создать программу открытий, основываясь на предположении, что никто в мире не обладает достаточным умом, чтобы найти решение проблемы. Когда-то давно, люди считали, что бури на море происходят из-за бога Нептуна. Сегодня мы эти бури ураганами называем. Мы знаем, когда и где они начинаются. Мы знаем, из-за чего они возникают. Мы знаем, как можно уменьшить их разрушительную силу. И любой, кто изучал вопросы глобального потепления, расскажет, из-за чего они становятся все хуже. И единственные, кто до сих пор называет ураганы "Деяние Божье" - это люди, заполняющие страховые бланки.

Интеллектуально нечестно будет отрицать или стереть из памяти богатую, яркую историю ученых и других мыслителей, которые обращались к божественным силам. Конечно, в научной картине мира найдется место и для креационизма. А как насчет истории религии? Как насчет философии или психологии? Единственное, к чему он не имеет отношения - это естественные науки. И если научные аргументы вас не убедили, посмотрите на это с точки зрения финансовых последствий. В том случае, если теория креационизма попадет в научные учебники, лекционные залы и лаборатории, то невозможно будет подсчитать ущерб, нанесенный таким образом перспективам научных открытий. Я не хочу, чтобы студентов, которые могли бы в будущем сделать прорыв в работе над возобновляемыми источниками энергии или в области космических путешествий, учили, что все, чего они не понимают и чего пока никто не понял, создано неким высшим разумом и потому для понимания в принципе недоступно. В тот день, когда подобное случится, американцы останутся сидеть в благоговейном трепете перед тем, чего не понимают, и будут лишь смотреть, как остальной мир отправляется туда, куда еще не ступала нога смертных. - Нил деграсс Тайсон (Neil Degrasse Tyson).