Альберт хофманн, "ЛСД - мой Трудный Ребенок".

"Группа шимпанзе, находящихся в клетке, очень чувствительно реагирует на то, что один из стаи получает ЛСД. Даже если в отдельном животном не заметно никаких перемен, все в клетке начинают шуметь, поскольку шимпанзе под влиянием ЛСД больше не подчиняется четко согласованному иерархическому порядку стаи".

История о том, как ЛСД случайно оказался в теле своего папаши Альберта хофманна, - уже канон. Последовавшие за ней события - как научные исследования вещества химиками и психотерапевтами, так и не вполне научные - всеми, кому не лень - сейчас уже тоже сложно воспринимать трезво без романтического флера нью - эйджа, музыкального контекста и какого-то общего молчаливого согласия об этакой Belle Poque кислотного движения.

"ЛСД - мой Трудный Ребенок" - это негромким интеллигентным голосом рассказанная хофманном история, на изобретение которого свалились одновременно тонны проклятий и благословений. То ли стараясь придерживаться научных рамок, то ли действительно находя это интересным, хофманн с немецкой дотошностью объясняет, как именно происходила работа в лаборатории: вынашиванию трудного ребенка из пробирки посвящено больше трети книги. Проторив себе дорогу в научный, а позже и ненаучный мир, ЛСД поразил своим действием массу людей - но больше всего, кажется, самого хофманна, откровенно растерявшегося от такой популярности: "Я Предполагал Любопытство и Интерес со Стороны Людей Искусства - Актеров, Художников, Писателей - но Никак не Людей в Целом".
Посетовав на хулителей ЛСД, с нескрываемым удовольствием поностальгировав по былому и напоследок процитировав пару евангелий, хофманн почти 30 лет спустя, на всемирном кислотном конгрессе аттестовал наконец своего "Трудного Ребенка": "я вижу истинное значение ЛСД в возможности оказывать существенную помощь медитации, направленной на мистическое восприятие глубинной, абсолютной реальности. Такое его применение полностью соответствует сущности и характеру действия ЛСД как священного снадобья". SPC_Books.